В послании пресвитера Иоанна истинным чудом является река камней, впадающая в Песчаное море. Камни катятся по безводному руслу и исчезают в морских песках. Каменную реку перейти невозможно, но самым загадочным образом в какие-то дни недели переход доступен. Ключ к разгадке следует искать в предании о десяти племенах иудейских, считавшихся, согласно легендарной традиции, потерянными. Они жили в полном спокойствии под защитой своего Бога, отделившего их от суетного мира непреодолимой преградой в виде каменной реки. В послании же говорится, что иногда река преодолима, а обитающие за ней иудеи только воображают, что они свободны, а на самом деле они подданные пресвитера Иоанна. В переделке легендарного сюжета и заключена интрига рассматриваемого сюжета.

«В нашей земле есть некое море безводное, только песок движется в нем и поднимаются волны, как на море; оно никогда не бывает спокойно. Это море никаким образом нельзя пройти. Хотя воды в нем нет, но около берега, принадлежащего нам, водятся различные породы рыб, весьма приятных для еды, и нигде в другом месте не встречающихся. На расстоянии трех дней пути от этого моря находятся некие горы, из которых вытекает каменная река, также без воды, и течет она по нашей земле до песчаного моря, и после того как река дойдет до моря, то камни эти пропадают и не показываются более. Пока река в движении, никто не может ее перейти, и только четыре дня в неделю переход бывает доступен. (...) По ту сторону этой каменной реки живут десять колен иудейских, которые, хотя и воображают, что имеют самостоятельное управление, однако они наши подданные и платят нам дань» (Сказание об Индийском царстве, с. 129-131).

Вернемся к тайне реки камней. В послании пресвитера Иоанна обыгрывается иудейское предание о реке Сабатион. В свое время Иосиф Флавий писал о необычной реке в Сирии. «Она протекает по границе между Аркеей в царстве Агриппы и Рафанеей и обладает удивительным свойством. Многоводная, пока течет, и быстрая в своем струении, она полностью иссякает сроком на шесть дней и открывает глазам зрителя сухое русло. Затем, словно ничего такого и не происходило, на седьмой день она продолжает течь, и такого порядка река в точности придерживается всегда, отчего и называется Субботней, получив свое имя от священного седьмого дня евреев» (Иосиф Флавий. Иудейская война. VII. 5. 1). В этом описании перепутано решительно все. В субботу, день покоя, согласно преданию, движение воды в реке должно было замирать, а в остальные дни недели воды текли обычным образом (Ссылку на Мидраш и талмудический трактат «Сангедрин» см.: Архипов А. А. Об одном древнем названии Киева // История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 230). Иосиф Флавий рисует строго обратную картину, что выглядит необъяснимой ошибкой. В средневековой версии этого предания, изложенной Эльдадом Данитом (IX в.), в реке движутся только камни и песок. В субботу движение прекращается, а вдоль берега реки вспыхивает огонь или опускается облако. Дело в том, что эту реку никому не суждено перейти.

«Еще и потомки нашего великого учителя Моисея живут близ реки, по имени Шабатион, называемой так потому, что они вышли из земли израильской и [поселились там, где] река их окружает; инородцы зовут ее Сабатион. Река эта обнимает пространство трехмесячной ходьбы в длину и ширину. И они живут в домах, дворцах и башнях и у них нет ничего нечистого: ни птиц, ни животных (нечистых), ни собак, ни волков, ни хищных зверей, ни мух, ни блох, ни вшей, ни ворон, ни скорпионов, ни змей, ни лисиц, ни львов, ни леопардов; одни только овцы и рогатый скот; овцы у них родятся по два раза в год. Дети Моисея там сеют и жнут, и у них произрастают всевозможные в мире виды плодов; также горох, огурцы, тыквы, лук и чеснок. Они очень набожны, сведущи в Св. Писании, Мишне и Талмуде, и когда учат, то обыкновенно говорят: „Так сказал Иисус, сын Навина, [слышанное] из уст Всесильного"; о других же ученых не упоминают и их не знают. Кроме священного языка, они никакого другого не знают. У них имеются уставы о запрещенном вине [то есть вино, которого коснулся не еврей], о резании скота и о трефе [всякая пища, запрещенная в употребление], и они соблюдаются гораздо строже, чем по учению соферимс, ибо Моисей требовал [в отношении пищи] возможно большей осторожности. Дети Моисея все чисты, праведны и набожны; никогда не клянутся именем Божиим, а если услышат от кого-либо подобную клятву, то говорят ему: „Невежда, зачем ты клянешься великим именем Божьим? И как ты осмелился произнести это имя твоими устами? Ведь это не хлеб, что ты ешь, не вода, что ты пьешь, и тебе нет никакого удовольствия от произношения этого имени всуе. Ступай взгляни: за клятву [отцов] дети в младенчестве умирают". Бене-Моше вообще люди верующие, набожные и живут очень долго, около ста двадцати лет, и сыновья не умирают при жизни родителей, а отцы при жизни своей видят детей и внуков до третьего и четвертого поколения. Они сеют и жнут, и мальчики их пасут скот в поле, на расстоянии нескольких дней пути, и ничего не боятся: ни диких зверей, ни нечистых сил и вообще никакого несчастного приключения в мире, потому что они святы, чисты, праведны и набожны, соблюдают в святости закон Моисея; поэтому Господь и даровал им все эти блага. Они живут особняком и не видят никого из посторонних, и никто их не видит, кроме только четырех колен, живущих с ними в соседстве, по ту сторону реки Куш, и от которых река Сабaтион их отделяет. Они те, о которых говорится: „Скажи узникам: выходите и находящимся во тьме: покажитесь" [Исайа. LXIX. 9]. У них очень много золота; они сеют лен, разводят шелковичных червей и из шелка их делают красивые платья. Их вдвое более чем было евреев, выведенных из Египта. О четырех же коленах сказано: „Горе земле, осеняемой крыльями и лежащей по ту сторону рек эфиопских" [Исход. XVIII. 1]. Ширина реки Сабатион двести двадцать локтей, или расстояние выстрела из лука. Река наполнена песком и камнями и шум ее слышен очень далеко. Грохот ее камней подобен сильным раскатам грома, шуму морских волн и бурного ветра; ночью же грохот этот слышен на расстоянии полудня пути. Там множество источников, стекающих в одно озеро, откуда берут воду для орошения земли, и в том озере разводятся все возможные роды рыб, а в окрестности его все возможные роды чистых птиц. Вода, песок и камни в реке находятся в движении всю неделю, а в субботу, начиная с кануна ее до кануна следующего дня, все это покоится. С другой стороны реки [в это время] огонь, так что никто не может приблизиться к реке на расстояние мили: огонь поедает все, что растет вокруг реки» (Еврейские путешественники, с. 24-28).

Далее Эльдад Данит сообщает новые подробности: оказывается в реке Сабатион нет воды. «Река же эта ворочает камнями и песком без воды со страшным шумом и такою яростью, что если бы она встретила железную гору, то и ее раздробила бы. Река эта в течение шести дней движет камни и песок без капли воды, а в субботу успокаивается. Как только наступает канун субботы, то спускается облако на реку и человеку нет возможности подойти к ней близко до конца субботы, и эта та самая река, которую зовут Сабатион, и мы называем ее тем же именем» (Еврейские путешественники, с. 38).

В послании пресвитера Иоанна река камней оказывается укрощенной; преграда Бога снята, а потерянные племена, не догадываясь о новом положении дел, давно уже стали подданными царя Великой Индии. В чем смысл переделки сюжета? Смысл в творчестве, высоком развлечении, свободном конструировании мифологической реальности, спровоцированном сверхзначимым вызовом крестовых походов, — замысел, непонятый нынешними позитивистами (Ср.: Райт Дж. К. Географические представления в эпоху крестовых походов. М., 1988. С. 255.). Послание пресвитера Иоанна адресовано крестоносцам, томимым в своих неудачах надеждой на помощь со стороны некоего христианского царя с Востока.

В заключение рассмотрим, как иудейское предание отразилось в восточных космографиях. Неясные слухи о реке Сабатион пополнили коллекцию объектов легендарной географии. Река камней стала зримым символом границ освоенного мира.

«На крайней границе Андалуса расположен город. Там течет река. Течение ее необычайно сильное. Люди и животные не могут одолеть его. Не помогает и судно. Когда же наступает суббота, течение в реке становится спокойным. И все, кто желает, переходят реку с легкостью. Когда солнце заходит, река снова начинает бурлить, и так [бывает] до следующей субботы. На берегу сделан из меди идол. На груди его написано: „Дальше меня не ходи, пути нет. Если ты пойдешь дальше, то не сможешь вернуться назад"» (Чудеса мира. 253). По сравнению с первоначальной версией исчезло упоминание камней. То же самое наблюдается в следующем сюжете, где говорится о реке песка. «Вади ар-Рамал — долина в Магрибе, за страной ал-Андалус. Когда царствовал Абу Нашир, он направился на запад, пока не дошел до Вади ар-Рамала, и хотел перейти через нее, но не смог, ибо песок тек как вода. И когда он потерял надежду [пройти здесь], он повелел поставить на краю этой долины идола, имевшего образ человека, сидящего на медном коне. На его лбу написано: „Позади меня нет пути"» (ал-Бакуви. III. 131).

Медный идол — это предупреждающий знак. Он призван предохранить простых смертных от желания перейти запретную грань и оказаться в мире смерти и грез. Воображаемое царство пресвитера Иоанна очерчивает собственные границы, с неизбежностью поглотив мифические границы отживших преданий.